Ты  - Кэролайн Кепнес

Проблема лишь в том, что нас вряд ли поймут. Узнай кто-нибудь, что ты кончаешь по три раза за ночь в полном одиночестве, а я наблюдаю за тобой также в полном одиночестве, и меня сочтут извращенцем. Однако люди в большинстве своем – конченые идиоты, которые любят дешевые секреты и ни разу не слышали про Полу Фокс и «Ханну и ее сестер». Так что, Бек, к черту этих уродов, верно?

Мне нравится, что ты предпочитаешь справляться сама, а не наполняешь свой дом и вагину чередой убогих придурков. Ты – живое опровержение тошнотворной банальщины о засилье беспорядочных половых связей. У тебя есть принципы, и имя твое – Джиневра. Ты ждешь того самого – Единственного. Готов спорить, так и говоришь про себя «Единственный», когда мечтаешь о нем. Обо мне. Люди нетерпеливы, они хотят все и сразу, а ты – с такими маленькими руками – готова ждать.

Да будет благословенно имя твое. На наше счастье, в мире оказалась не так уж много Джиневр Бек. Точнее, всего одна.

Первое, что я должен был выяснить, – откуда ты родом, и, хвала Интернету, теперь, Бек, я знаю о тебе все. Найти твой профиль в «Твиттере» не составило труда:

«Джиневра Бек

@TheUnRealBeck

Не держу невысказанных мыслей. Сочиняю истории. Читаю истории. Болтаю с незнакомцами. Нантакет^[1] – мой дом, Нью-Йорк – содом».

На других сайтах нашлись откровенные посты (или эссе, как ты их называешь) в блогах, недвусмысленные дневниковые записи (или рассказы) и пронзительные стихи.

Ты писательница. Родилась и выросла в Нантакете. Отпускаешь шуточки про островное кровосмешение (но сама к нему отношения не имеешь), мореплавание (хотя сама боишься кораблей) и героин (твой отец кололся). У тебя дружная семья, потому что все живут порознь. Тебе трудно приходится в городе, где никто никого не знает, хотя ты и переехала сюда уже четыре года назад, поступив в Брауновский университет. Была зачислена каким-то чудом из списка ожидания и сама до сих пор не веришь своей удаче. Любишь поленту и злаковые батончики со вкусом вишневого пирога. Не фотографируешь еду и концерты, но «Инстраграм» ведешь – выкладываешь старые снимки отца и свои детские фото. У тебя есть брат Клайд – ого, да твои родители точно чокнутые – и сестра Аня – нет, ну реально чокнутые, только немного иначе, чем я вначале предполагал. Согласно кадастровым записям, родительский дом всегда принадлежал твоей семье. Твои предки были фермерами, и ты любишь по случаю упомянуть, что они обжили Нантакет, а не просто осели в нем. Сплошные уточнения, предупреждения и оговорки, как на пачке сигарет, – многовато для профессионального литератора.

Аня живет на острове и никуда уезжать не собирается. Хочет только гулять по пляжу и наблюдать, как волны туристов со сменой сезонов то затопляют остров, то откатывают от него. Она совсем тронулась из-за отца. Ты постоянно пишешь о ней в своих рассказах, выставляя то мальчиком, то слепой старухой, то однажды потерявшейся белкой. Но меня не обманешь: ты думаешь о ней. Завидуешь ей. Жалеешь ее. И все потому, что у нее нет амбиций.

Клайд – из вас старший. К нему перешел семейный бизнес: островная служба такси. Он женат, имеет двоих детей и не колется, максимум покуривает. Это видно по его фотографии в местной газете: крепкий, загорелый среднестатистический американец, добровольный пожарный и добропорядочный гражданин. Родись ты первой, возможно, бизнес перешел бы к тебе. Однако все сложилось иначе. Ты – классический средний ребенок: хорошо училась в школе и с детства подавала большие надежды.

Все же Интернет – великое изобретение. Через час после нашего знакомства ты написала твит:

«Я пахну чизбургерами. #CornerBistro_меня_полнит».

И знаешь, на секунду я засомневался. А вдруг я тебя не зацепил? Ты ведь не написала обо мне, о нашем разговоре ни слова. И еще эта приписка в «Инстаграме» – «болтаю с незнакомцами». Неужели я для тебя никто, пустое место? Ты даже про книжный магазин не упомянула. Черт, подумал я, а вдруг мне просто показалось? И между нами ничего не произошло, никакой химии… Но потом, как следует изучив тебя, понял: ты никогда не пишешь о том, что действительно важно. Ты просто не хочешь делить меня со своими фолловерами. В Инете ты как на сцене, так что если молчишь, значит, бережешь. Значит, хочешь. И возможно, даже больше, чем я предполагаю, поскольку сейчас твоя маленькая ручка снова скользит вниз.

Твой адрес я тоже нашел в Интернете. И он меня поначалу, честно говоря, сильно озадачил. Дом пятьдесят один по Бэнк-стрит. Ты что, мать твою, издеваешься? Этот тихий район, прямо за Гудзоном, – квинтэссенция Нью-Йорка; там того и гляди наткнешься на Эдит Уортон под ручку с Труменом Капоте, переходящих улицу с кофе в бумажных стаканчиках, – румяненьких и живых, будто только вынутых из формалина. Там живут проститутки и умер Сид Вишес – давно, еще когда нынешние красотки плавали эмбрионами в околоплодных водах и Манхэттен был клевым местом. Но ты-то как туда попала? Я смотрю, как ты перекладываешь быстрорастворимую овсянку в пластиковый контейнер, и приношу свои извинения: квартирку ты не насосала. Благословенный Интернет наставил меня на путь истинный. Вот твой твит:

«Я, конечно, не @AnnaKendrick47, однако повторю за ней: люблю вас, клевые чудилы из @BrownstoneBiasedLottery. До встречи, Бэнк-стрит».

Оказывается, ты выиграла конкурс эссе среди выпускников Брауновского университета, желающих продолжить обучение, но не имеющих своего жилья. Так что твоя нынешняя квартирка тебе не принадлежит. Да и вообще немудрено, что ты туда просочилась: с почти магистерской степенью по литературе грех не выиграть литературный конкурс. А Анну Кендрик ты упомянула, потому что в фильме «Идеальный голос» она играла студентку, упорно добивающуюся победы на песенном состязании. И с какого-то хрена ты решила, что похожа на нее. Ничего подобного! Она очень простая, целеустремленная и сосредоточенная, а ты… Я смотрю на тебя. Ты мутная и погруженная в себя, как Миа Фэрроу в «Ребенке Розмари». Я смотрел фильм с Анной Кендрик: ее героиня ни за что не стала бы жить как ты. Твои окна всегда открыты. На них нет ни одной занавески. И твои богатенькие соседи наверняка знают, что ты разгуливаешь по дому голышом, питаешься полуфабрикатами и кричишь на весь дом, доводя себя до оргазма. Да какой из тебя писатель? Ты эксгибиционистка! Актриса.

Но пронюхай кто-нибудь, что я, капая слюной, исподтишка за тобой подглядываю, психом посчитали бы меня. Хотя это ты чокнутая. Только тебя, конечно, никто ненормальной не считает: твоя вагина интересует всех соседей, а мое бренное тело вызывает лишь пренебрежительное отвращение. Я живу на шестом этаже в доме без лифта в трущобах Бруклина. Не собираюсь закладывать свои яйца ради учебы в каком-нибудь дерьмовом университете. Получаю серую зарплату и держу телик с антенной. Твои гребаные соседи на мой член даже смотреть не станут.

Я потягиваю кофе, выдыхаю и смотрю на тебя.

Ты как всегда на диване – то валяешься в одних хлопковых трусах, купленных на распродаже в интернет-магазине «Викториа’c сикрет» (я видел, как ты распаковывала посылку пару дней назад), то торчишь в телефоне (разыскиваешь красавчика из книжного магазина?), то пишешь (волосы собираешь в пучок, садишься прямо и начинаешь молотить по клавишам как бешеная, пока не утыкаешься в ядовито-зеленую подушку, которую обычно подкладываешь под голову, когда засыпаешь). Спишь ты, кстати, тоже на этом диване, свернувшись, как зверек.